Новости Сети и её окрестностей Рассказ очевидца о затоплении химбоеприпасов в Балтийском море (или о том, как Иван немецкую заразу топил)
	Reklama.Ru

Химические боеприпасы  с   названием  иприт и адамсит были захоронены в Балтийском море полвека назад.  Говорят, что они несут ныне опасность, чреватую экологической катастрофой. Однако после той страшной войны об этом не думали, заботясь больше о том, чтобы избавить мир от сметроносных газов, родившихся в лабораториях гитлеровского рейха.

    Журналисту Олегу Щеблыкину удалось отыскать очевидца широкомасштабной операции по захоронению химбоеприпасов в Балтийском море. ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ ЧАЙКА живет в курортном городке Пионерский, растит внуков. И не смотря на свои 70 лет не теряет оптимизма, пытаясь преодолеть бюрократические рогатки, и найти справедливость. А она, по его мнению, в том, что те, кто пострадал в результате опаснейшей операции по затоплению этих страшных боеприпасов, должны получить положенную компенсацию.

    Хотя бы в виде какой-либо надбавки к пенсии. Сейчас же о тех, кто рисковал своей жизнью уже после войны, между прочим забыли. Но им не дает забыть о тех событиях поврежденные глаза и верхние дыхательные пути.

    Вот что рассказал  некогда матрос Балтийского флота Иван Чайка.

---

    Осенью 1947 года он вместе со своим товарищем Васей Поспеловым был откомандирован в город Вальгаст, находившийся в Советской оккупационной зоне Германии. Уже на месте они увидели, что здесь, в пойме реки Пиене, складировано огромное количество беприпасов. Ящики неимоверных размеров штабелями лежали по берегу вдоль реки.

     "Все это надо вывезти в море и затопить! Сказали нам, - рассказывает Иван Васильевич. - И тут только стало ясно, какую огромную раьботу предстоит выполнить. А когда выяснилось, чем начинены эти боеприпасы, весело не было никому. Я был направлен на бывший минный заградитель "Рейн". Его прислали из Германии прямо с немецким экипажем из двух десятков моряков фашистских Бундесмарине. Рабочими тоже были немцы. Они жили в отдельных кубриках.

Как помню, было задействовано четыре подобных транспортных судна. Сменяя друг друга, они вывозили  химбоеприпасы в море. Три дня загружаются, три дня сбрасывают в море.

      В нашу задачу входил контроль за действиями бывших врагов.  Морской офицер в звании старшего лейтенанта, как помню, очень хорошо владел английским языком. Он-то и   разговаривал с экипажем. Лейтенант-химик вместе  с солдатиком наблюдали за химбоеприпасами. С советской стороны нас было четверо.

      Первый рейс был сделан в точку 10-12 миль северо-восточнее острова Борнхольм.   Примерно, в тот же район мы выходили каждый раз. Сколько именно, никто не считал. Но в светлую погоду хорошо был виден берег острова, а в ненастье - его огни.  Там глубины  до ста метров.  Из специально обрудованных трюмов   рабочие поднимали снаряды при помощи лебедки и сбрасывали их за борт. Судно в это время нарезало больште круги. За один рейс, который длился три дня, мы вывозили до 500 тонн. А всего только с нашего судна затопили 48 тысяч тонн.

Иприт

протоплазматический яд в виде бесцветной жидкости. Поражает глаза, кожу, верхние дыхательные пути и легкие. Смертельная доза для человека при попадании на кожу - 70 мг/кг.   Впервые как отравляющее вещество применен германскими войсками 12 июля 1917 года у города Ипр в Бельгии во время первой мировой войны.

Адамсит

желтые кристаллы, предложенные в конце первой мировой войны как отравляющие вещества, воздействующие на верхние дыхательны пути.

    Начинкой в бомбах  были иприт и адамсит. Труднее всего приходилось с адамситом. Это газ такой. Как только бомбы с ним начинали поднимать, мы сразу натягивали протовогазы.   Но синеватый как туман он проникал везде, доставал даже в кубриках, где мы пытались спрятаться.

    Каждый наш выход в море обязательно был связан с разного рода травмами. Больше всего страдали те, кто был непосредственно связан с выгрузкой снарядов. Ведь  все это делалось в осенне-зимний период, когда на Балтике дуют сильные ветры, а на море - шторм. Если бомба или контейнер срывались с лебедки, а это не было редкостью в штормовую погоду, иприт попадал рабочим на одежду. Прожигая ее, вызывал ожоги   тела. А если попадал на его открытые участки, это было еще страшее. Два-три человека с такими повреждениямии мы обязательно каждый раз доставляли на берег. Их потом госпитализировали.

    Нам доставалось меньше. Мы только отвратителльным газом дышали, а потом чихали... Последствия стали сказываться позже на верхних дыхательных путях. С годами я стал это заметно ощущать... О том, что наша работа была опасна для здоровья, никто нам не говорил. Правительство решило, и все...

    У меня и солдата была еще одна обязанность - расстреливать  из винтовки те боеприпасы, которые приобретали плавучесть. Что мы с успехом и делали. По очереди, кстати. А те, в которые мы не могли попасть, топили из более мощного оружия тральщики ВМФ СССР, специально дежурившие около нас. По моему сигналу.

    До этой командировки я служил сигнальщиком в Свиноуйсьце(ныне Польша). Куда потом и вернулся после восьми месяцев весной 1948 года. От имени правительства была объявлена благнодарность, а командующий оккупационными войсками в Германии поощрил еще 10 сутками отпуска.

    Умение обращаться с такими боеприпасами мне пригодилось затем в мирной жизни, когда я уже в 50-х работал на рыболовных судах в Пионерской базе.

    Однажды к нам в трал попалась такая бомба. Рыбаки уже было хотели рубить снасти. Потому как не знали, как с этой штуковиной обращаться да и боялись к тому же. Таких случаев было много. И дорогое промышленное вооружение уходило на дно вместе с уловом. Я посмотрел, что масляных пятен нет,  значит, можно спокойно выбросить за борт. В Вальгасте наши ребята так научились с ними обращаться, что разряжали их, а взрывчаткой глушили рыбу. Бывало, целыми шлюпками привозили щук. Потом ухой и немцев угощали... А в Пионерском я потом и другие экипажи консультировал как обращаться с такими трофеями.

    Не губить же из-за них снасти."

    Иван Васильевич уже несколько лет обивает пороги разного рода официальных учреждений. С одной единственной целью - подтвердить сам факт участия(!) в опаснейшей операции по уничтожению фашистских химбоеприпасов. Однако отовсюду, куда бы он не обращался, поступают ответы примерно одинакового содержания:"никакими сведениями об описываемых вами событиях не располагаем". Однако сам факт затопления химбоеприпасов отрицать невозможно. Места таких захоронений значатся на всех навигационных картах. Однако и экологи, и ученые, с которыми удалось побеседовать на эту тему, говорят, что в России собрать какие-либо сведения о затоплении 50 лет назад отравляющих веществ в Балтийском море   трудно. Или намеренно молчат грозные ведомства,  или говорить об этом пока не позволяют грифы различных степеней секретности? Как бы там ни было,  приведенный рассказ не вымысел. А еще одна страничка героизма русского народа. Правда, о героях и геройстве тогда не думали. Зато сейчас вспомнить самое время.

        Олег Щеблыкин,
журналист,
ноябрь 1997 года

	© 1998, Oleg Duletsky, «Е Т А Й П Интернет Сервер»